Вспоминается в первую очередь как мне подарили трехколесный велосипед и мы с мамой пошли смотреть парад 1 мая. Еще помню восьмое мая когда кончилась война. Мы помчались на красную площадь и там провели весь день, народу было на Красной площади битком. Нам пацанам раздавали эскимо, американцы в посольстве поставили граммофон и из него звучал джаз. Грузовики с камерами приехали и начали снимать, сказали бросайте вверх шапки и мы стали бросать шапки вверх.
Это вот флакончик французских духов с которым я купался когда был маленький. Это вот развивающие игрушки: игра в карты, досочка на которой записывались мелом результаты, а потом вот такой губкой эти результаты стирались.
Мы снимали фильм в Германии и я решил пойти посмотреть на рейхстаг.
На магазинах были железные жалюзи, я прошел через улицу и дошел до рейхстага. Это был семидесятый год , рейхстаг был весь укутан в железную сетку, а рядом было два обгорелых дома .
Это мне подарил Товстоногов, статуэтка Хлестакова из “Ревизора”. Это была самая трудная роль, потому что сыграть человека без царя в голове очень сложно. Эту статуэтку Сабакевича мне подарили на втором курсе. Вспоминается что у нас был такой педагог Александр Поль , был похож на Пилата, он обожал свою античкую литературу, он врывался в аудиторию и с порога начинал читать стихи. На экзамене выпало Божественная комедия, надо сказать, что мы не читали полностью произведения. Поль принимал экзамен и спросил: “Вы читали комедию ? Ну как вам?” Ответ был: “божественно!” Поль ответил — молодец, иди — пять.
Я думаю что театр не умрет и театр будет развиваться и произведения будут постепенно будут серьезные. Проще конечно одеть парик и рассмешить людей но актерского мастерства в этом не много.
Можете себе представить выходить на сцену после Аркадия Райкина , и тогда я придумал читать стихи с более серьезным и грустным смыслом. И Райкин сказал что мне нравится что мы с вами делаем одно дело.
Это самые дорогие мои фотографии, это мои дочки, моя жена и внучка. Мне кажется что у актера свои отношения со временем.