Что такое самоукорение?
Самоукорение – это внутреннее обвинение самого себя в греховности и негодности. Занимаясь самоукорением, мы должны видеть причины своих грехопадений, искушений и бед в себе самих, а не в других людях или внешних обстоятельствах. Самоукорение является насилием над нашим испорченным естеством, так как нам, находящимся на земле в падшем состоянии, свойственно считать себя во всем правыми и доказывать свою правоту при помощи всяческих ухищрений. В то же время самоукорение служит средством для исправления нашей падшей природы. Как научиться правильно себя укорять? Давайте обратимся к опыту известных подвижников благочестия.
Иеросхимонах Антоний, насельник Киево-Печерской Лавры, в молодости был послушником в Оптинском скиту и духовным сыном старца Льва. Сохранились его воспоминания о том, как преподобный Лев учил его самоукорению и борьбе с самооправданием.
Поссорится бывало молодой послушник с кем-нибудь и убедит сам себя в своей полной правоте. Однако совесть грызет его, и он идет к старцу рассказать о случившемся. Батюшка внимательно слушает, даже иногда поддакивает. Послушник смелеет и уже без всякого стеснения начинает свободно себя оправдывать. Тогда старец прерывает его и говорит:
– Ну, хорошо, значит, ты прав, а тот виноват. Значит мы с тобой квиты: ты теперь праведный, и тебе теперь до меня нет никакого дела. Иди-ка с Богом – ты теперь спасен. А меня оставь, ибо мое дело употреблять труд и время для грешников. Иди-ка, иди со своей праведностью, а нам, грешным, не мешай.
Чтобы поправить дело и возвратить к себе благоволение старца, молодой человек начинает еще больше оправдывать себя и доказывать, что батюшка его не так понял. Но в ответ слышит слова старца:
– Значит ты еще правее. Иди-ка, иди – ведь за дверью грешники ждут, а ты им мешаешь.
Послушник выходит от преподобного, чувствуя себя как бы связанным по рукам и ногам. Идет в свою келлию, чтобы успокоиться, но там, наоборот, скорбь поражает его сердце с еще большей силой. Он возвращается к старцу и старается объяснить ему незаслуженность своих нравственных страданий. Отец Лев соглашается с тем, что он страдает невинно, и опять выпроваживает его вон из келлии. Посещения с подобным результатом продолжаются до тех пор, пока послушник не осознает свою вину и не начнет укорять самого себя. Тогда и старец Лев превращается из непреклонного судьи в самую нежную, чадолюбивую мать.
Настоятель Оптиной пустыни архимандрит Моисей, в отличие от своего сподвижника старца Льва, имел иной характер и действовал другими методами. Цель же у старца Моисея была та же, что и у преподобного Льва: непременно научить каждого монаха самоукорению. Как-то раз, обходя монастырь, он подошел к братиям, которые мыли огурцы, собранные для засолки. Обращаясь к старшему из них, отец Моисей сказал:
– Огурцы-то, кажется, мелкие?
– Нет, батюшка, огурцы отличные, в самую пору сняты, – ответил монах.
Через некоторое время, при свидании с ним, архимандрит опять повторил, что огурцы были, кажется, мелкие. Огородник вновь стал оправдываться и доказывать, что огурцы очень хороши. В течение двух недель архимандрит несколько раз кротко сообщал монаху свое мнение об огурцах, так что тот стал об этом горевать и, наконец, решил объясниться со старцем. Пришел к нему и сказал:
– Батюшка, вы насчет огурцов несколько раз мне говорили, что они мелкие, а я вам противоречил, простите Бога ради.
– Только того я, брат, и ожидал, – сказал архимандрит Моисей монаху, который, наконец, укорил самого себя. После этого старец, не вспоминая об огурцах, успокоил огородника и отпустил его с миром.
Родион Никитич Пономарев, в монашестве иеросхимонах Иларион, поступил в число послушников Оптиной пустыни в годы настоятельства архимандрита Моисея. Он на практике усвоил уроки духовной жизни великих оптинских старцев и впоследствии сам стал начальником скита и духовником монастыря.
Преподобный старец Иларион учил младших оказывать старшим почтение, избегать прекословия и ни с кем не быть дерзким. Он советовал не противоречить старшим даже тогда, когда они, как кажется, делают несправедливое замечание. В этом случае вместо объяснений полезней лишь сказать: «Простите Бога ради». От такого поведения мы ничего не потеряем во мнении других, а, напротив, выиграем. Для спасения души полезнее сознавать себя во всем виноватым и последним из всех, чем прибегать к самооправданию, которое происходит от гордости. Гордым Бог противится, смиренным же дает благодать. Надо понять, что, если мы и правы или не так виноваты, как думает начальник, то все же пред Богом, подобно всем людям, виноваты во многих грехах. Господь же оправдывает только тех, которые в сердце своем сознают себя великими грешниками.
В Борисоглебском монастыре, находившемся поблизости от Ростова, подвизался преподобный Иринарх. Некоторые нерадивые монахи, обличаемые подвижнической жизнью святого, оклеветали старца перед настоятелем игуменом Гермогеном и добились его удаления из монастыря.
Преподобный Иринарх направился в Ростов и поселился там в монастыре святого Лазаря, где продолжил свои подвижнические труды. Между тем игумен Гермоген и братия, осознав свой несправедливый поступок, решили просить старца Иринарха вернуться назад в Борисоглебский монастырь. Посланный ими инок передал их просьбу преподобному, и тот возвратился на прежнее место жительства. Возложив на себя всю вину за изгнание из монастыря, преподобный Иринарх смиренно говорил:
– Господи, братия – праведны, и они праведные труды Тебе приносят, я же, смрадный, лишен добродетели.
Иеросхимонах Иосиф Оптинский был для своих современников живым примером самоукорения. Один из его учеников, долгое время наблюдавший за старцем, писал:
«Несправедливость, напраслина раздражает обыкновенного человека, но когда он, чрез внимание к своей совести, научится находить вину в себе, тогда он прежде всего судит и осуждает сам себя и потому суд ближнего принимает, как заслуженное им от Бога за грехи наказание и не только не раздражается, но еще и благодарит ближнего. При строгом внимании к своей совести и при помощи просвещающей благодати у человека на месте самомнения мало-помалу образуется самоукорение и верный на себя взгляд, или самопознание, и тогда все прежние грубые преткновения тяготят его душу, а последующие замечаются до самых мельчайших тонкостей и тревожат чуткую совесть, и вот в результате получается уже постоянное, искреннее укорение себя за все случающееся с ним, противное закону Божию».
Нам необходимо укорять себя во всех обстоятельствах жизни: во время покоя и в пору испытаний, при заслуженных наказаниях и в период безвинных страданий. Тяжело, конечно, заниматься самоукорением, претерпевая какую-нибудь несправедливость, но не менее трудно укорять себя, когда хвалят наши мнимые или подлинные добродетели. Однако, победив гордость, можно с легкостью укорять себя даже тогда, когда нас возносят до небес.
Как-то раз один иеромонах посетил схимонаха Паисия, подвизавшегося на одной из горных вершин Афона, и в беседе с ним между прочим сказал:
– Старче, в миру у вас большая слава, и люди имеют о вас доброе мнение.
Старец покачал головой и спросил иеромонаха:
– Сейчас, когда ты спускался вниз, ты проходил в Карее мимо мусорных баков?
– Проходил, старче.
– Ну вот, там валяются консервные банки из-под кальмаров, и когда на них светит солнце, они здорово блестят, так что я вижу их даже отсюда. Нечто подобное происходит и с теми людьми, которые говорят обо мне. Они видят блики солнца на консервных банках – а я как раз такая банка – и полагают, что это – золото. А подойдут ближе и увидят, что это – старые консервные банки.
Самоукорение приводит нас к смиренномудрию и вселяет в наши души мир при всех жизненных неурядицах. Духовная польза от самоукорения очевидна.
Для приобретения этой добродетели мы должны постоянно вслух или мысленно, в зависимости от обстоятельств, осуждать себя при всех удобных для этого случаях.
Вначале такое духовное делание часто совершается почти механически, без соответствующего сердечного расположения.
Однако со временем, если мы с усердием продолжим упражняться в осуждении самих себя, сердце соединится с умом и родит подлинное самоукорение, которое станет неотъемлемым качеством нашего характера.
Трудясь над приобретением самоукорения, мы должны стремиться к идеалу этой добродетели. В чем он состоит?
По словам преподобного Петра Дамаскина, «истинно смиренномудрый никогда не перестает укорять самого себя, хотя бы и весь мир на него нападал и его бесчестил».
Смиренный христианин любит, когда его уничижают люди, потому что это гармонично дополняет его внутренний подвиг самоукорения.
протоиерей Вячеслав Тулупов.