Иконография праздника Сретения Господня
Марина Шумакова
Большинство изображений Сретения в средневековой живописи представляет собой иллюстрации канонического текста Евангелия от Луки (II, 22—39). Богородица Мария с Младенцем на руках в сопровождении Иосифа, держащего двух жертвенных птиц, приходит в храм для свершения обряда. Здесь Ее встречает старец Симеон, который узнает в Младенце Спасителя и предрекает Его будущее. Тут же присутствует и 84-летняя пророчица Анна, которая также прославляет Младенца.
При всем многообразии иконографических вариантов Сретения можно выявить два основных типа. В первом случае евангельское событие изображается внутри храма на фоне престола, являющегося центром композиции. Второй распространенный тип переносит действие на порог храма, где Святое Семейство встречает старец Симеон. В XVII веке древнерусская иконография Сретения становится более детализированной. Так, на иконе Сретения из Ярославского художественного музея в верхней части изображена Новозаветная Троица, а в нижней — взывающие ко Христу из адской пасти ветхозаветные праведники. Иногда прямо в изображение вписываются слова, например проречение старца Симеона.
В богослужении на Сретение Господне говорится: «Крепитеся, руце Симеони, старостию ослабленнии, лыста (голени. — Ред.) же претружденная старча, правобыстро движитася Христу на сретение» (1-я песнь Канона). Как отмечает Павел Бусалаев, это призыв к Симеону, чтобы его руки укрепились, держа Богомладенца. А слово «правобыстро» — о ногах, которые идут и быстро, и право. Это решительный шаг навстречу, отраженный в движении ног старца.
Итак, Симеон делает решительный шаг вперед и узнает в Младенце Живого Бога. Он пророчествует о собственной смерти и встрече с Вечной Жизнью. С другой стороны, он держит Младенца на руках и одновременно Ему поклоняется: «Поклонься старец и стопам Божественне прикоснувся Неискусобрачныя и Богоматере» (5-я песнь Канона). Преклонение перед Христом выражает склоненная спина Симеона.
Младенец сидит на руках Симеона и благословляет его — это благословение на пророчество. Мы видим у Симеона «растрепанные» волосы, так на иконах изображаются только несколько святых: Иоанн Предтеча, Илия Пророк и апостол Андрей Первозванный. Здесь показана та же сила проповеди, которая была свойственна и пророку Илии, и Предтече. Св. Симеон входит в их ряд — готовится проповедовать Адаму во аде.
Для композиции Сретения центральной становится тема престола. В богослужении эта тема появляется несколько раз. Во-первых, это храмовый престол, во-вторых — руки Симеона, и в-третьих — Сама Богородица как Престол Превечного Бога.
Когда на иконах мы видим Младенца на руках у Богоматери или Симеона, а также когда Симеон полагает Его на престол — это разные формы выражения одной и той же идеи. Симеон полагает на престол Того, Кто там и так находится всегда, во время любого богослужения. Это, безусловно, новозаветное раскрытие смысла, заложенного в Ветхом Завете, но не проявившегося, пока Христос не вочеловечился. Когда происходит пресуществление Даров, Господь незримо присутствует на Своем престоле. Предзнаменование этого — в иконе. Такое переосмысление реалий Ветхого Завета возможно понять и почувствовать только через Евхаристию и через исповедание полноты Боговоплощения. Подобный смысл приобретает и пурпурная завеса, прикрывающая Святая Святых храма, которая всегда на иконах Сретения изображается отодвинутой в знак «приотворения» дверей в Царствие Небесное через жертвенную крестную смерть Спасителя.
Иногда на храмовом престоле изображаются ветхозаветные скрижали, что подчеркивает значение события как преемственности Ветхого и Нового заветов. Также на престоле мы можем увидеть Евангелие. Эта иконографическая деталь, не соответствующая исторической действительности и ветхозаветному богослужению, говорит о наступлении Новозаветной эры, ознаменовавшейся явлением в мир Искупителя. В Сретении на Васильевских вратах, выполненных в сложной технике золотой наводки по медным пластинам (1336 г., Троицкий собор г. Александрова), на престоле находится не только Евангелие с крестом, но и другие богослужебные предметы — потир и звездица, что также указывает на таинство Евхаристии, возможное лишь в новозаветном богослужении.
Симеон держит воплощенного Бога на своих руках, как на престоле: «Иже на Херувимех носимый и певаемый от Серафим, днесь в Божественное святилище по закону приносим, на старческих, яко на престоле, седит руках» — Тот, Кто сидит на херувимах и воспевается серафимами, сегодня приносится по Закону в Божие святилище и сидит на руках старческих, как на престоле. От темы престола — такие торжественные вертикальные складки, исходящие от Спасителя, на одеждах Симеона и Богоматери. Святость объятий Симеона и Богоматери подчеркивается покрытыми тканью руками. Это не случайно, так как в иудейской традиции все, что имело отношение к святыне, следовало брать «покрытыми» руками.
И наконец, Богородица в богослужебном тексте также называется престолом: «Радуйся, Чистая, яко престол бо держиши Бога», — обращается к Ней Симеон в 5-й песни Канона.
Как отмечает Б.В. Раушенбах, место нахождения младенца над престолом и под сенью, прикровенно объемлющей Святая Святых храма, подчеркивается особенностями композиционного решения. Иконописцы либо не изображают одну из колонн сени до конца (до места соединения с престолом, как на иконах школы Андрея Рублева), либо заслоняют колонны нимбами. Тем самым подчеркивается священный смысл извечного пребывания Христа внутри сени над престолом. Эта «неправильность» композиции позволяет иконе передать духовный смысл события.
Характерен в этом отношении пример Джотто, который делает попытку «исправить» в соответствии с прямой перспективой все изображение, не потеряв его сакрального смысла. На его фреске в капелле Скровеньи в Падуе мы видим, как «толстая колонна отгородила престол от Марии и Симеона, и Младенец не связан более с надпрестольным пространством. Фактически здесь показан обычный обряд воцерковления, совершаемый над каждым младенцем мужского пола, и поэтому исчезла исключительность изображенного события, сцена приобрела характер бытовой зарисовки. На иконе школы Андрея Рублева отображен поворотный момент истории человечества, событие эпохальное, у Джотто — событие повседневное. Джотто еще очень близок к средневековью, и он понимает, что принизил в своей фреске смысл события. Он пытается скомпенсировать это изображением ангела (которого нет ни в Св. Писании, ни в Св. Предании), однако этот придуманный им ангел не может вернуть сцене необходимое символическое звучание» (Б.В. Раушенбах).
На иконе школы Андрея Рублева (начало XV в., Троицкий собор Троице-Сергиевой Лавры) Симеон Богоприимец с бесконечной нежностью и теплотой прижимает к своей щеке трогательно маленькую фигурку Христа как величайшую драгоценность этого мира, укрытую сенью престола. Его склоненная фигура плавно «рифмуется» с наклоном головы Богоматери в деисусном поклонении Богомладенцу. Стройная фигура Богоматери воскрешает в памяти лучшие образцы греческого рельефа, одухотворенные строгой красотой иконописного канона, в котором духовное «умно-сердечное» видение мира явлено «сердцу милующему» о всем творении Божием (Исаак Сирин).
