Не плюй в колодец — пригодится воды напиться.
Константин Ушинский.
Жили себе дед да баба; у деда была дочь и у бабы дочь. Баба была злая-презлая, и дочь у ней такая же.
Дед был человек смирный, и дочь его Машенька — тоже девочка смирная, работящая, красавица.
Не взлюбила мачеха Машеньки и пристала к деду: «Не хочу с Машкой жить! Вези её в лес, в землянку; пусть там прядёт,— больше напрядёт».
Совсем заела мужика злая баба; нечего тому делать, запряг он тртсгу. посадгл Машу и повёз в лес. Ехали, ехали и нашли они в лесу землянку. Жаль старику дочери, да делать нечего! Дал он ей огниво, кремешок, трут и мешочек круп и говорит: «огонёк, Маша, не переводи, кашку вари, избушку припри, а сама сиди да пряди; завтра я приеду тебя проведать». Попрощался старик с дочерью и поехал домой.
Осталась Маша одна, весь день пряла; а как приша ночь, затопила печурку и заварила кашу. Только- что каша закипать стала, как вылезла из-под полу мышка и говорит: «дай мне, красная девица, ложечку кашки». Машенька досыта мышку накормила, а мышка поблагодарила её и спряталась.
Поужинала Маша и села опять прясть. Вдруг, в самую полночь, вломился медведь в избу и говорит Маше: «А ну-ка, девушка, туши огонь, давай в жмурки играть! Вот тебе серебряный колокольчик: бегай да звони, а я буду тебя ловить».
Испугалась Маша, не знает, что ей делать; а мышка вылезла из-под полу, вбежала девушке на плечо, да в ухо и шепчет: «Не бойся, Маша, туши огонь, полезай сама под печь, а колокольчик мне отдай». Машенька так и сделала.
Стал медведь в жмурки играть: никак мышки поймать не может; а та бегает да колокольчиком звонит. Ловил медведь, ловил, — разозлился, заревел и стал поленьями во все углы швырять: перебил все горшки и миски, а в мышку не попал. Пристал, наконец, медведь и говорит: «Мастерица ты, девушка, в жмурки играть! За это пришлю тебе утром стадо коней да воз добра», — и ушёл.
II
Поутру баба сама посылает деда в лес: «поезжай, посмотри, много ли твоя Машутка напряла».
Уехал старик; а баба села у окна и дожидается, что вот-де приедет дед и Машуткины косточки в мешке привезёт.
Сидит баба час, другой, слышит что-то по дороге из лесу тарахтит, а шавка из-под лавки: «Тяф-тяф-тяф! Со стариком дочка едет, стадо коней гонит, воз добра везёт». Крикнула баба на собачку: «врешь ты, шавка: это в кузове Машуткины косточки гремят!» Но заскрипели ворота, кони на двор вбежали, а Маша с отцом сидят на возу — полон воз добра! Почернела тут баба от злости и говорит: «Эка невидаль какая! Вези мою дочку в лес: моя Наташка не твоей Машке чета — два стада коней пригонит, два воза серебра привезёт».
III
На другой день отвёз дед бабину дочь в землянку и снарядил её всем, как и свою. Наташа развела огонь и заварила кашу. Мышка выглянула из-под полу и просит: «красна девица, дай мне ложечку кашки». А Наташка как крикнет: «ишь ты, гадина какая, еще каши захотела!» и швырнула в мышку поленом. Мышка убежала, а Наташа села, всю кашу сама приела и легла спать.
В самую полночь вломился медведь в избу: «А ну-ка, девушка, давай в жмурки играть! Вот тебе колокольчик: бегай да звони, а я буду тебя ловить». Взяла Наташа колокольчик и стала бегать, да куда! — колени трясутся, рука дрожит, колокольчик без толку звонит; а мышка из-под полу отзывается: «злой Наташке избитой быть!»
Наутро баба посылает старика в лес: «поезжай, говорит, гони коней, вези серебро».
Уехал старик, а баба села у ворот и дожидается. Вот затарахтело по дороге из лесу, а собака из-под ворот: «Тяф-тяф-тяф! Хозяйкина дочка едет, охает да кричит; а пустой воз тарахтит». Швырнула баба в собачку поленом: «врешь ты, шавка, это серебро в сундуках звенит!»
Подъехал старик с Наташкой и насилу-то её с пустого воза сняли. Завыла тут злая мачеха, да делать нечего; а Машенька скоро потом за хорошего молодца замуж вышла.
