[html] — У Вас дети разного возраста, как Вы с ними молитесь? Все вместе? 
— Я молюсь с детьми очень кратко. Раньше у нас была общая утренняя молитва, это было естественно, когда было много дошкольников. А сейчас удается сделать общую вечернюю молитву, потому что стало больше школьников. Я сделала такую выборку из вечернего правила, мы что-то читаем, что-то поем. В основном читают дети, это занимает две-три странички. Получается так, что приходится учитывать не каждого в отдельности, может быть, кто-то мог бы уже и целое правило читать, а что-то такое среднее, старшим ниже их возможностей.
— Вы каждый вечер читаете это правило?
— Мы боремся за то, чтобы это было каждый вечер. Но если по каким-либо причинам эта общая молитва невозможна, то я напоминаю детям, чтобы они помолились сами. Им, конечно, легче вместе молиться. Люди друг другу все-таки как-то помогают.
— Теперь вопрос о посте. В чем особенность детского поста и как его объяснить ребенку?
— Пост объяснить очень легко через фигуру постового, который стоит на посту. Это время мобилизации. А на посту нельзя многого. Можно даже рассказать про воинский устав, чего не должен делать часовой на посту. Это очень интересно. А мера поста должна учитывать и медицинские соображения, и рекомендации духовника. О еде надо очень хорошо заботиться, чтобы ребенок был сыт. Особенно это касается мальчиков в отроческом возрасте — они очень быстро растут и прямо реально мучаются в дни поста. Это такой возраст, когда нужно помочь человеку наесться. Давать постную пищу, но сытную. Я думаю, должна быть разная строгость постов. Во время Великого поста можно исключить развлечения, а вот во время других постов должна быть или другая мера, или какой-то другой вид ограничений. Иначе получается, что двести пятьдесят дней в году нельзя очень многого, чего хотят дети. И тогда ребенок скажет, что в Православии ничего нельзя, потому что все время пост. Поэтому пост должен быть как идея объяснен, а его воплощение должно быть индивидуальным. У меня на этот счет был замечательный случай, когда я и моя многодетная подруга одновременно, практически, спросили духовника, как поститься нашим детям. И я получила ответ — помягче. А подруга моя многодетная, у которой столько же детей, получила такой ответ — построже. Один и тот же духовник сказал так людям, находящимся в абсолютно одинаковой ситуации. Чем он руководствовался, я не знаю, но это вопрос индивидуальный.
Благочестие на экспорт
— Чувство благоговения у ребенка, оно воспитывается или оно врожденное?
— Мне кажется, это воспитывается в семье, передается от папы и мамы, недостаток или изъян в этой области открывает изъян семейной жизни, открывает сложности отношений взрослых. Что есть, то есть у папы и у мамы. Если ты видишь, что с этим плохо у детей, значит, ищи корень в себе.
— А вот такой пример — я часто сама забываю даже помолиться перед едой, а с детьми всегда об этом помню. Лицемерие какое-то получается. Мама для детей такая благочестивая, перед едой всегда молится. А без детей может и забыть. Как вот вы расцениваете — что это, лицемерие? Или это старание мамы для детей, она вспоминает через детей и о Боге?
— Мне кажется, это хорошо. Дети помогают вам стать лучше. А еще такие наши слабости помогают нам их понять. Если бы у нас не было этих слабостей, то мы бы и их не понимали. Оказывается, и ты можешь быть не таким, как хотелось бы. А то, что дети нас подстегивают, это хорошо.
— Вообще какова мера приобщения к родительской вере? До какого возраста тянуть ребенка за собой, а когда отпустить?
— Это произойдет естественно, мне кажется. До двенадцати лет у детей очень большое доверие к своим родителям, они очень сильно их любят. А потом они, мне кажется, не то, что их разлюбят, а они ищут, в хорошем смысле, новой любви. Им нужны друзья, им нужен старший друг, им нужен особенный контакт с духовником. Что значит «тянуть за собой»? Он сам отойдет в сторону. Сам повзрослеет, сам встретится со своими собственными трудностями, это произойдет совершенно естественно. В год мы ребеночка одеваем, в два он одевается сам, в пять-шесть лет он может захотеть сам что-то надеть, и мы можем с ним это обсуждать, а в четырнадцать он сам оденется и пойдет, и будет такая ситуация, что вы будете протягивать шарф и просить его надеть, а он уже ушел, или надел его, а вышел из подъезда и снял. И вы ничего здесь не сможете изменить. А в следующий раз он замерзнет и сам наденет шарф.
— Многим родителям хочется, чтобы дети действительно были в Церкви, и они всячески стараются. Как тут не перегнуть палку, не навредить ребенку?
— Это должны говорить родители, у которых есть законченный положительный опыт. Но мне кажется, главное — чтобы сам взрослый был искренним. Чтобы его вера была не только «на экспорт», а чтобы это была просто жизнь его души, некий поток, и если он живой, то ребенок не может этого не почувствовать. А дальше уже можно нанизывать много всего. Очень важен наш истинный интерес к интересам ребенка. Получается так иногда: о том, что интересует тебя, ты говоришь заинтересованно, а если он говорит о своей детской чепухе, ты не проявляешь внимания — так не должно быть. Он должен чувствовать внимание к своим интересам. Тогда он будет и твои слова воспринимать как-то более уважительно. Не перегнуть палку… Если это живая жизнь, как можно в ней перегнуть палку?
Единственная правда
— Но родители ведь тоже люди грешные. И они далеко не всегда соответствуют христианскому идеалу. Родитель бывает часто далеко не в лучшем состоянии. Но не показывать же себя детям совсем в полной немощи, бывает, что человек молиться перестает даже, или долго не причащается по разным причинам. Как взрослым себя вести, когда бывает тяжелый период? Проявлять внешнее благочестие из воспитательных целей?
— Мне кажется, совершенно ясно, что ничего напоказ делать не нужно, и не надо никогда из себя изображать то, чем ты не являешься.
Вообще-то дети себя хорошо ведут, когда мама в хорошем настроении. Поэтому, как это ни удивительно, я сделала такой для себя вывод, что мама должна очень сильно о себе заботиться, если она растит детей. Что это значит? Во-первых, она должна заботиться о своем духовном состоянии, если у нее что-то нарушается, она должна скорее исповедаться и причаститься, поговорить с духовником. Она не должна допускать того, чтобы находиться в какой-то яме длительное время. Теперь это важно не только для нее. Во-вторых, она должна быть в хорошем душевном настроении. Она должна читать интересные книги, смотреть интересные фильмы, общаться со своими друзьями. Да, это ограничено по времени. Но этому нужно уделить время, и это не против детей, а для детей, потому что теперь, когда ты мама, все, что ты делаешь для себя, это и для твоих детей тоже. Конечно, если дети в развале, а мама часами беседует по телефону, это плохо. Или если она уходит от детей на какое-то развлечение, когда им совсем-совсем трудно и они одни, это тоже не допустимо. Но все же она должна суметь о себе позаботиться, чтобы быть в хорошем виде.
Бывает, в жизни человеку приходится пережить тяжелейшие испытания. И не нужно думать, что отрицательные события в твоей жизни — это однозначно минус для твоих детей. Надо стараться как-то искренне и честно это пройти. Я знаю одну верующую женщину, которая пережила тяжелейшие события: развал брака, предательское поведение мужа, уход за престарелыми родителями, возможность нового церковного брака, сомнения в том, что это возможно, разрешение духовника, приемную дочку с совсем непростым характером, отношения между родной дочкой и приемной дочкой. И на всех этапах этого пути рядом была ее дочь. Казалось бы, у нее было очень тяжелое детство, но она прошла все это вместе со своей мамой и выросла очень хорошим человеком. Оказывается, эти трудности, эти сомнения, которые ее мама прошла честно, искренне, с открытым забралом, в каждый момент думая — «верна ли я Господу, что я сейчас должна делать?», принесли девочке огромную пользу. Она наблюдала не тишь и гладь, она наблюдала борьбу, которая является единственной правдой в нашей церковной жизни. Дети не должны думать, что здесь все просто, лучезарно и в розовом свете. Она видела борьбу и вышла из этого тяжелого детства очень хорошим человеком. Поэтому все то, что мы переживаем, это теперь не только наше достояние, а достояние наших детей. Конечно, мы не застрахованы от срывов, которые, бывают, приносят вред ребенку. Но бывает, что неожиданно и пользу. Потому что дети очень ценят, когда родители искренни. Конечно, я завидую людям, которые могут всегда держать себя в руках. Но если ты возмущен, если тебе больно, если ты плачешь, это не обязательно скрывать от своих детей. Им очень важно увидеть, что ты настоящий, живой, что ты страдаешь.
Я думаю, что человек взрослый имеет право на какую-то амплитуду колебаний, у него иногда есть настроение очень сильно помолиться, а иногда он рухнет в постель и только скажет «Господи, помилуй». И дети имеют право это видеть. И это для них тоже определенный опыт жизни живого человека. Детей на самом деле не обманешь. Уж что ты есть, то есть. Изобразить из себя больше, чем ты есть, невозможно. Они тебя раскусят. Мы все время забываем, что дети не дураки. Часто, потому что у них чистая душа, они считывают такой слой, который ты, кажется, надежно прикрыл.
Дети даны родителям не для того, чтобы родители из них что-то такое сделали, а для того, чтобы родители продолжали свой духовный путь, чтобы они менялись. Потому что дети ставят перед родителями такие задачи, которые больше никто никогда перед ними не поставит. Ребенок может быть совершенно не таким, как ты от него ждешь. И тебе придется смириться с тем, что он не получит высшего образования, или не будет ученым, или будет ходить в церковь не так часто, как ты это запланировал. Нужно смириться с его выбором. Дети нам даны для того, чтобы мы не закостенели и продолжали двигаться.
Беседовала Марина НЕФЕДОВАпо материалам журнала » Нескучный сад
